Дом в емецке, в котором родился рубцов. Биография: Рубцов Николай Михайлович - надежда русской поэзии

Краткая биография поэта, основные факты жизни и творчества:

НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ РУБЦОВ (1936-1971)

Вначале о семье Рубцовых. Отец поэта Михаил Андрианович, выходец из бедной крестьянской семьи, окончил только два класса сельской школы. Но для села и это уже было много. Молодой человек устроился работать в родном селе Самылкове продавцом в сельпо. Женился на своей односельчанке Александре Михайловне Рычковой.

В начале 1930-х годов семья переехала в Вологду. Там Михаил Андрианович закончил курсы, партийную школу, рос в должностях. К 1936 году он уже работал начальником ОРСа Емецкого леспромхоза и часто бывал в разъездах. В селе Емецк 3 января 1936 года родился Николай Михайлович Рубцов, будущий поэт.

В 1937 году отца перевели на новое место работы, и семья переехала в Няндому. Там в начале 1938 года Михаила Андриановича исключили из партии и арестовали. Через год он был освобожден, восстановлен в партии и стал работать инструктором Няндомского райпотребсоюза.

Началась Великая Отечественная война. В конце 1941 года Михаила Андриановича призвали на службу, а меньше чем через год, 26 июня 1942 года умерла Александра Михайловна. Николая отправили в Красковский детский дом, откуда в 1943 году перевели в Никольский детдом, подальше от Вологды.

До 1952 года Коля ничего не знал о своих близких. Отец его после войны с легким ранением в голову и в руку вернулся в Вологду. Выздоровев, он создал новую семью. О Коле отец на время забыл.

Николай, закончив семилетку в детдоме, попытался стать курсантом в Рижском мореходном училище, но неудачно. Пришлось поступить в Тотемский лесотехнический техникум. Закончив два курса и получив паспорт, Рубцов бросил учебу и отправился странствовать.

Он устроился угольщиком на тральщик РТ-20 «Архангельск», работал подручным кочегара, но был на судне и поваром, и уборщиком.

В июле 1953 года Николай поступил в горно-химический техникум в заполярном городе Кировск.

Там он уже много сочинял, но стихи того времени не сохранились. Оставив техникум, молодой человек перебрался в село Приютино под Ленинградом. Работал слесарем-сборщиком на артиллерийском испытательном полигоне.

Осенью 1955 года поэта призвали в армию. Попал Рубцов на боевой корабль Северного Флота, базировавшийся в заполярном городе Североморске. В годы службы Николай посещал литературное объединение при флотской газете «На страже Заполярья» и начал печататься.

После демобилизации Николай Михайлович приехал в Ленинград и устроился на Кировский завод кочегаром. Поселился в общежитии.

Тогда-то молодой поэт и познакомился с ленинградскими писателями, вошел в литобъединение «Нарвская застава». Его заметили, заинтересовались его творчеством в Союзе писателей.

В 1962 году Рубцов выпустил машинописную книжку «Волны и сказы» - 6 экземпляров, 38 стихотворений. Серьезно, конечно, к подобному «изданию» относиться не стоит, но Николай Михайлович почему-то очень любил именно этот сборник.

Тогда поэт случайно восстановил отношения со своей старой знакомой по детскому дому Генриеттой Михайловной Меньшиковой… Она как раз устроилась работать почтальоном в городе Ораниенбауме под Ленинградом.

23 августа 1962 года Рубцов был зачислен на первый курс Литературного института им. А. И. Герцена. А в сентябре того же года пришло извещение о кончине в Вологде от рака желудка его отца.

Знаменательным в творчестве Николая Михайловича стало лето 1963 года. На каникулы он уехал в родное село Никольское. Там он отдыхал, нянчился с дочерью, ходил за грибами и ягодами. И писал стихи… В частности, именно тогда поэтом были созданы такие шедевры русской поэзии, как «В горнице», «Я буду скакать по холмам…», «Прощальная песня».

Учение в Литинституте давалось Рубцову нелегко. Дело его наполнено записями о бесконечных отчислениях за возмутительное поведение и о восстановлениях, поскольку талант Николая ценили и не хотели потерять его для отечественной литературы.

Лето 1964 года также оказалось для поэта урожайным на великолепные стихи. Им были созданы «Звезда полей», «Взбегу на холм и упаду в траву!…», «Русский огонек». Все они в том же году были опубликованы в журнале «Октябрь». Это была первая крупная, серьезная публикация Рубцова в центральном авторитетном издании.

Первая книга стихов Николая Михайловича увидела свет в 1967 году, называлась она «Звезда полей». Сборник стал дипломной работой автора в Литинституте. 19 апреля того же года и по той же книге Рубцова приняли в Союз писателей СССР. И в довершение всего поэту дали однокомнатную квартиру в Вологде в «хрущобе» на улице Александра Яшина. Казалось, что жизнь у Николая Михайловича постепенно налаживается.

Но вскоре к Рубцову приехала его давняя знакомая по институту поэтесса Людмила Дербина. Познакомились они еще в 1963 году. Через четыре года, прочитав книгу «Звезда полей», Дербина внезапно почувствовала к Николаю Михайловичу сильное влечение. К тому времени она уже была в разводе и имела дочь. Зная о том, что Рубцов в личной жизни тоже не устроен, она вдруг решила познакомиться с ним поближе. 23 июня 1969 года Дербина приехала в Вологду, и вскоре начался их роман. Завершился он тем, что Дербина переехала с дочерью в деревню Троица, в двух километрах от Вологды, и устроилась на работу библиотекарем. Отныне они с Рубцовым могли общаться постоянно.

Николай Михайлович некоторое время работал литконсультантом в газете «Вологодский комсомолец», но вне штата.

В последний год жизни у Рубцова вышла книга стихов - «Сосен шум». Гонорар за нее составил более 1 000 рублей, для советского времени сумма изрядная. Тогда же были написаны такие известные стихотворения, как «Судьба», «Ферапонтово», «Я умру в крещенские морозы…»

На Новый 1971 год поэт ждал Меньшикову с дочкой Леночкой. Но они не приехали. Вместо них 5 января вернулась Дербина. Дело в том, что их отношения развивались неровно: они то расходились, то сходились вновь. Этих людей как будто притягивала друг к другу какая-то невидимая сила. В этот раз Рубцов и Дербина решили пожениться и 9 января ходили в загс - регистрацию им назначили на 19 февраля.

А потом Рубцов запил. В пьяном угаре он бывал отвратителен. Если верить Дербиной, ей подсказали, чтобы в случае нападения она хватала мужчину за горло. Когда Рубцов в очередной раз полез к ней с кулаками, женщина так и сделала.

Николай Михайлович Рубцов погиб 19 января 1971 года. Похоронили его на городском кладбище Вологды.

Николай Михайлович Рубцов (1936-1971)

Явление поэзии Николая Рубцова в 1960-1970-е годы было огромной радостью для русской души. Не только для любителей и ценителей поэзии, но для самой народной нашей души. Каким-то таинственным образом на поэзию Рубцова почти сразу же тогда откликнулись люди самые разные — от крупнейшего литературоведа и критика Вадима Кожинова и поэтов до безвестных композиторов, художников, участников художественной самодеятельности в каком-нибудь глухом районном городке. Рубцов никогда не приглашался на телевидение, один только раз выступал по радио, но его публикации в журналах, его первые книжки обратили на себя внимание по всей России.

Тому причин несколько. Во-первых, в 1960-1970-е годы в обществе был живейший интерес вообще к литературе и искусству. Сам воздух времени резонировал, передавал поэзию от человека к человеку. Во-вторых, уже пришла усталость от прямолинейных так называемых гражданских стихотворений — про Братскую ГЭС, про партбилет, суровый долг, про комиссаров в пыльных шлемах, про стройки коммунизма и тому подобное. Евтушенко еще гремел на эстраде, но подлинное поэтическое слово приходило с другой стороны, со стороны так называемой «тихой лирики». Поэты Владимир Соколов, Анатолий Жигулин, Николай Тряпкин, Анатолий Передреев, Василий Казанцев стали возвращать русскую поэзию на ее традиционный национальный путь, они стали опираться на русских классических поэтов, и прежде всего на Тютчева и Фета. В советские годы было написано много громких, якобы гражданских стихов, но в них не было поэзии. Поэзия, как трава, пробивалась сквозь толстенный слой асфальта, а может, даже бетона — заговорила своим, то есть подлинно поэтическим голосом именно у поэтов тихой лирики, которые на самом деле никакими «тихими» не были. Просто они не нацеливались на эстраду, на стадион, где надо кричать, витийствовать, — прежде всего они были естественными, углубленными в духовную жизнь личности и народа людьми. Николай Рубцов шел этим путем.

Сделаю небольшое отступление и расскажу читателю о мало известном читателям поэте Борисе Садовском. Этот человек — современник А. Блока — после революции почти двадцать пять лет прожил в Москве за стенами Новодевичьего монастыря, никуда не выходя. Он был парализован, и жена возила его по территории монастыря в инвалидной коляске. Так вот он в подвале одного из монастырских храмов в 1935 году написал такое стихотворение:

Карликов бесстыжих злобная порода

Из ущелий адских вызывает сны.

В этих снах томится полночь без восхода,

Смерть без воскресенья, осень без весны.

Всё они сгноили, всё испепелили:

Творчество и юность, счастье и семью.

Дряхлая отчизна тянется к могиле

И родного лика я не узнаю.

Но не торжествуйте, злые лилипуты,

Что любовь иссякла и что жизнь пуста:

Это набегают новые минуты,

Это проступает вечный день Христа.

Тогда такие стихи в стране никто не писал. Может быть, даже никто и не думал таким образом о будущем. Естественно, поэт не предлагал тогда эти стихи в печать. Дело плохо бы кончилось. Кругом гремели, именно гремели, другие стихи. Примерно такие же, как у «эстрадных» поэтов 1960-х. Но приведенные строки Бориса Садовского оказались пророческими. Он предсказал, что жизнь все равно вернется в свое естественное русло, кончится атеистический угар, «злые лилипуты» уберутся. Он видел, что «набегают новые минуты», хотя поверить в это в 1930-е годы было невозможно. Но, правда, и «набегали» они довольно долго, пока побежали. Именно Николай Рубцов стал тем поэтом, который окончательно и ясно вернул русскую поэзию на ее извечный путь. Именно Николай Рубцов дал нам всем понять, что и любовь не иссякла, и жизнь не пуста, и торжество «лилипутов» никакое не торжество, что настоящее, истинное торжество поэзии в России — это достичь светлых вершин русских богов поэзии — Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Фета…

В этом главное чудо и значение Рубцова — он вернул русскую поэзию к самой себе, именно к русской и именно к поэзии. Конечно, не он один, это было вообще направление и жизни и творчества — тогда была и «деревенская проза», и театр Вампилова, и музыка Свиридова и Гаврилина, и живопись, например, Харитонова… Но в поэзии голос Рубцова был самым пронзительным и очищенным от наносного.

Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны,

Неведомый сын удивительных вольных племен!

Я буду скакать по следам миновавших времен…

Дух захватывало от такого поэтического простора, от такой красоты и всего такого родного.

В горнице моей светло,

Это от ночной звезды.

Матушка возьмет ведро,

Молча принесет воды…

От поэзии Рубцова как будто что-то вообще изменилось в мирозданье. Русские люди, прочитав его стихи, почувствовали себя другими, чем прежде, — ушло какое-то сиротство, люди услышали как бы самих себя, свою душу услышали как песню, в которой не только грусть, но и красота и надежда.

Я помню в Литературном институте, куда я пришел учиться через год после гибели Рубцова, о нем говорили больше, чем о каком другом поэте, его именем «аукались и перекликались» молодые русские поэты, хотя на радио и на телевидении продолжали вбивать в голову все тех же Евтушенко, Вознесенского, Рождественского… «Эстрадная» поэзия казалась власть предержащим полезной и необходимой для пропаганды их идеологии, им казалось, что с ее помощью строится коммунизм. Но потом обнаружилось, что и с коммунизмом власти лукавили, и «эстрадные» поэты воспринимали свое ремесло как кормушку.

А Рубцов как будто из того времени глядел уже в наши дни:

Россия, Русь! Храни тебя, храни!

Смотри, опять в леса твои и долы

Со всех сторон нагрянули они,

Иных времен татары и монголы.

Они несут на флагах черный крест,

Они крестами небо закрестили,

И не леса мне видятся окрест,

А лес крестов

В окрестностях

Кресты, кресты…

А какую лирику принес Рубцов — и нежную, и драматически напряженную, и незабываемо чистую. Приведу полностью стихотворение «Улетели листья»:

Улетели листья с тополей —

Повторилась в мире неизбежность…

Не жалей ты листья, не жалей,

А жалей любовь мою и нежность!

Пусть деревья голые стоят,

Не кляни ты шумные метели!

Разве в этом кто-то виноват,

Что с деревьев листья улетели?

Николай Михайлович Рубцов родился 3 января 1936 года в поселке Емецк на Северной Двине, в 150 километрах от Архангельска. Началась война, отец ушел на фронт, а мать заболела и умерла. Николая отдали в детский дом. Эта пронзительная детдомовская нота звучит во многих его стихах-воспоминаниях. Детдом в селе Никольском и само это село станут его малой родиной. Потом, после скитаний по морям, — а Рубцов будет служить на эсминце Северного флота, потом устроится кочегаром на рыболовецком судне, — он всегда будет возвращаться в Никольское. Образ этой Николы, как он называет в стихах село, навсегда вошел в русскую поэзию.

Хотя проклинает приезжий

Дороги моих побережий,

Люблю я деревню Николу,

Где кончил начальную школу!

В 1955 году Николай приехал в Ленинград и устроился рабочим на завод. Из армии он вернулся сюда, в эту вторую столицу. На Кировском заводе участвовал в работе литературного объединения «Кировец», печатался в первых коллективных сборниках, выступал на вечерах, изучал русскую поэзию.

В 1962 году Рубцов поступает в Литературный институт. Сближается с Вадимом Кожиновым, Станиславом Куняевым, Владимиром Соколовым, Анатолием Передреевым. В августе 1964 года в журнале «Октябрь» выходит первая большая подборка его стихотворений, которая сразу ввела поэта в литературу. Многие увидели, что пришел большой поэт.

Рубцов был непростым человеком. В нем уживались самые разные черты — кротость, доброта, но и тревога, угрюмость, гнев, даже злой какой-то норов, особенно когда поэт быть нетрезвым. В 1964 году за ряд прегрешений его перевели с дневного отделения на заочное, что означало потерю общежития. Другого жилья на белом свете у него не было. Начал скитаться по друзьям, уезжал в вологодскую деревню, где пытался наладить жизнь семейную, но не получалось… Хотя там, в вологодской деревне, уже росла его дочка. Он срывался, опять уезжал, то на Алтай, то в Москву, то в Ленинград… В 1967 году в издательстве «Советский писатель» была издана книга Николая Рубцова «Звезда полей», которая сразу поставила поэта в первый ряд отечественных поэтов. Через два года в Вологде был издан сборник «Душа хранит». В 1970 году вышла новая московская книга «Сосен шум». К этому времени в Вологде поэту дали однокомнатную квартиру. Вроде бы появился свой угол, где можно отдыхать от дорог и писать стихи. Его поддерживают вологодские писатели — Василий Белов, живший тогда в Вологде Виктор Астафьев, Виктор Коротаев, Александр Романов, Василий Оботуров. Вологда входит в стихи Рубцова как любимый город — с ее храмами, старинными деревьями, рекой и пароходами, с ее людьми.

Трудности житейские одолевали Николая и в этот период. Денег зачастую не было, просить он не умел, перебивался. В отличие от «эстрадных» поэтов, которым часто подкидывали то государственную премию, то еще какую, Рубцову даже какую-нибудь областную, типа премии вологодского комсомола, — не давали.

В одном из стихотворений Николай Михайлович написал:

Я умру в крещенские морозы…

Так и произошло. 19 января 1971 года, во время тяжелой ссоры с женщиной, на которой собирался жениться, он был убит этой самой женщиной. В Вологде до сих пор говорят: «Задушила любовница». — «Почему?» — «Часто пил». Нина Груздева, вологодская поэтесса, близко знавшая Рубцова, с этим мнением не согласна: «Такое ощущение, что за ним следили — пьет или не пьет. На самом деле Коля был просто скромным и молчаливым человеком. Спиртное позволяло ему расслабиться, стать более разговорчивым. Тогда он в компаниях начинал читать свои стихи, аккомпанируя себе на гитаре». Женщина, которая задушила поэта, отсидела в тюрьме и сейчас живет в Петербурге, выступает со своими стихами и воспоминаниями о Рубцове. Свой поступок она объясняет двумя словами: «Злой рок». Ее слова совпадают в некотором роде и с мыслями исследователя жизни и творчества поэта, хорошо знавшего Николая Рубцова, — Вадима Валериановича Кожинова: «И нет сомнения, что гибель его не была случайной. В целом ряде стихотворений с полной ясностью выразилось доступное немногим истинным поэтам, остро ощущающим ритм своего бытия, предчувствие близкой смерти».

Теперь в Вологде одна из улиц названа именем поэта. Ему поставлен памятник работы скульптора В. Клыкова. Рубцов сегодня всеми признан. Он классик. На его стихи написаны десятки песен. Ему премий не давали, но после смерти появилась литературная премия имени Рубцова «Звезда полей». Во многих городах России есть рубцовские центры, где проводятся «Рубцовские чтения».

Приведу несколько мнений критиков о поэзии Николая Рубцова.

Юрий Селезнев: «Одно из самых привлекательных явлений в нашей литературе последних десятилетий — поэзия Николая Рубцова. Мало кому из поэтов не мечталось сказать о себе столь просто, убежденно и столь пророчески: „И буду жить в своем народе“. Сказать не в поэтическом запале, но всем складом и духом своего творчества».

Михаил Лобанов: «…от красоты родной земли, от „звезды полей“ он шел к вифлеемской звезде, к нравственным ценностям…»

Вадим Кожинов: «Николай Рубцов неопровержимо доказал, что даже в самых тяжелых обстоятельствах не умирало все то, что выразила великая русская поэзия. И может быть, именно потому так бесконечно дорого нам его творческое наследие».

* * *
Вы читали биографию (факты и годы жизни) в биографической статье, посвящённой жизни и творчеству великого поэта.
Спасибо за чтение. ............................................
Copyright: биографии жизни великих поэтов

«Андрей, Рубцов – это океан,
мы отхлебнули от него чуть!»
Вячеслав БЕЛКОВ (автограф)

3 января високосного 1936 года в пятницу, посреди самой строгой недели Рождественского поста, явился миру Николай Рубцов. Родился он в селе Емецк Северного края.

Давний спор Архангельска и Вологды кому из них считать Рубцова своим досточтимым земляком разрешается очень просто: и тому, и той – оба города в обширный Северный край и входили. В автобиографиях поэт место своего рождения естественно всегда указывал «с. Емецк Архангельской области», но местом зачатия его является Вологда. Семья Рубцовых перебралась в Емецк за три месяца до рождения очередного, как теперь окончательно выяснилось, – пятого ребёнка.

Ещё не родившийся, но уже живой Рубцов (пока без имени Николай) отправился в первую свою поездку по стране, даже очень похоже, что в первую северную «ссылку». Есть веские основания полагать, что многодетная семья Рубцовых стронулась из Вологды не совсем по доброй воле, а в силу чрезвычайных обстоятельств.

Своим рождением в провинции Николай Рубцов подтвердил извечное правило: выдающиеся поэты в России рождались в основном в провинции и по усадьбах, и почти всегда осенью. (Исключение как всегда Пушкин.) Рубцов тоже оказался в некотором смысле исключением из этих правил, родившись зимой, и даже не просто в провинции, а в таёжной глухомани Русского Севера.

Но – Емецк так Емецк. И знать бы не знать, а где же находится это село в нынешней Архангельской области, которому довелось стать родиной замечательного поэта. По географическому местоположению Емецк – почти самый центр области, хотя бы её западной части. Стоит село на левом берегу реки Емцы, почти при впадении той в Северную Двину.

В Емецке Коля Рубцов пережил первое серьёзное испытание в своей жизни. Лето 1936 года оказалось на Русском Севере катастрофически жарким, многие температурные рекорды которого заново побиты только в приснопамятном 2010 году. У Александры Михайловны начался мастит («закипало грудное молоко»), младенец Николай вечно недоедал, заходясь в истошном крике. Надо думать, что Коля тогда впервые побывал на грани жизни и смерти.

Старшая сестра Надя носила братика на руках по Емецкому лугу, чтобы не утомлять соседей по дому его криком. Но и на улице было тяжко: всюду набрасывался таёжный гнус и мошкара, спастись от этой напасти не представлялось возможным. Вероятно, нервный стресс, испытанный тогда Колей, сказался на его начальном физическом созревании, ибо многие запомнили его мальчиком излишне тщедушным и совсем уж низенького роста. Да и в зрелые лета Николая Рубцова богатырём никто не называл, хотя здоровье он во время службы на Северном флоте явно выправил до хороших кондиций.

«Емчаком» Николай Рубцов являлся всего двадцать месяцев. Так и осталось тайной: побывал ли он в Емецке в зрелом возрасте? Местный краевед Татьяна Минина считала, что был «только один раз и всего один день». Правда, год приезда так и уточняется. А побывать в Емецке Рубцов мог в 1965 или 1969 году, когда в Архангельске выходили его сборники и он приезжал туда за гонораром, а «крюк» от Архангельска до Емецка совсем ближний, всего лишь несколько часов на теплоходе.

При желании Рубцов мог легко найти родовой дом на бывшей улице Емецкой, 17-а (именно тут по данным паспортного стола была прописана с октября 1935 года семья Рубцовых), хотя дом к тому времени уже значился по улице Горончаровского, 57. Но памятной доски: «В этом доме 3 января 1936 года родился поэт РУБЦОВ Николай Михайлович» на нём тогда ещё не установили.

Тут надо сделать вот какое уточнение. Из воспоминаний Галины Шведовой (Рубцовой) выходит, что Николай появлялся на свет в роддоме. Всего скорей Галина Михайловна запомнила момент торжественной регистрации в поселковом Совете, а вот родился Николай всё-таки дома, и роды принимала Раиса Николаевна Рубцова, сама многодетная мать, и местная повитуха, которую емецкие старожилы запомнили как «бабку Устинью».

Мог Рубцов найти и соседей по родному дому – семьи Поршневых и Федоровцевых, но едва ли у него были хоть какие-то зацепки памяти сделать это. Из очерка краеведа Татьяны Мининой выясняется, что емчане припомнили семью Рубцовых и через сорок лет: «По воспоминаниям Александра Ивановича Поршнева и Нины Алексеевны Худяковой (Федоровцевой), жили семьи спокойно и дружно. Нина была одного возраста с Галей Рубцовой. Девочки дружили, играли вместе. Тёти Саши (матери Рубцовых), – вспоминала Нина, – не боялись, она только просила потише бегать, любили мы в прятки играть, ползали под кроватями и столами. Но как только приходил отец, наступала тишина, они боялись его, и Нина моментально убегала домой. А Рубцов-старший, придя домой, заводил сразу патефон. Нина вспоминает, что её мама говорила: «Опять завели патефон, наверное, Михаил пришёл домой». Потом они навспоминали и другие подробности. Не густо, понятно, но для успокоения своей исторической совести Рубцову вполне бы пригодилось (выражение для успокоенияисторической моей совести употребил Пушкин в письме к Бенкендорфу, прося допустить его в архив для ознакомления с пугачёвским «делом», а попутно разыскать новые данные о своей родословной).

Последний раз в воспоминаниях о Рубцове Емецк возникает в связи с пребыванием поэта в Архангельске в октябре 1970 года на выездном секретариате Союза писателей РСФСР, посвящённом литературе Русского Севера. Он в составе писательской делегации побывал в Холмогорах, чтобы почтить память Михаила Ломоносова. Тогда на вопрос земляка-северянина, литературоведа Александра Михайлова, не собирается ли он заехать на свою родину, Николай ответил: «На этот раз – нет. Но поеду туда непременно, тянет, как птицу к своему гнездовью. Вологда дала мне приют, согрела мое сиротство, а тут я появился на свет, первый раз на землю ступил...», по-видимому, надеясь установить с малой родиной тесные связи.

И всё-таки… «Николай Михайлович Рубцов родился всё-таки не там, где ему было уготовано природой. – По-своему справедливо писал Вячеслав Белков. – А мать-природа готовила это место долго и старательно. Она пестовала лес и поле, шлифовала холмы и горушки, пустила между ними речку с чудесным названием Стрелица. Сыпнула из горсти веселых птиц и мелкого зверья, подвесила в небе грозного ястреба, который нехотя кружит над этими местами, выискивая полевую мышь или ещё какую добычу. А ветерок прибежал сам собой, и тропинки извилисто пролегли с горки на горку, от реки к лесу. По одну сторону речки – Спасская церковь, венчавшая и крестившая русских крестьян, предков поэта. По другую сторону – срослись на угоре две деревни, Самылково и Денисково. Почти каждый дом был – как крепость семейная – велик и красив. Неповторимые северорусские скаты крыш, венцы. Здесь и было в недавнюю старину, как говорится, полдеревни Рубцовых!»

Прежде всего, благодаря Вячеславу Белкову, и начались поиски сведений о стародавнем крестьянском роде Рубцовых. Самые глубокие его корни уже разысканы до пятого-шестого колена, и если Самылково – «полдеревни Рубцовых», то очевидно, что фамильные традиции здесь складывались не одно столетие. Вячеслав Белков сообщал о родовых связях Николая Рубцова следующее: «У Андриана Васильевича и Раисы Николаевны Рубцовых было пятеро (по другим данным – семеро) детей: Николай, Михаил (будущий отец поэта), Анна, Александра, София… Михаил женился, стал работать к сельпо продавцом, грамотный был. Жили Рубцовы в зимовке, средств не хватало…»

Теперь о родовом древе Рубцовых и Чекалёвых, Рычковых и Тюрниных известно много больше, но не понять уже никогда главного: а что за люди были прародители Николая Рубцова, что их так удерживало в пределах Биряковской волости Тотемского уезда не одну сотню лет? Но отчетливо разумеется только, что многовековая укореннёность в родную землю создавала крепкую традицию бытования на земле своих прадедов.

Предки Рубцова не являлись крепостными, а были приписаны в казённую ведомость, то есть считались «государственными крестьянами». По закону государственные крестьяне рассматривались как «свободные сельские обыватели». Им было разрешено вести розничную и оптовую торговлю, открывать фабрики и заводы. Прадеды Рубцова не обладали хозяйственной жилкой, раз никто из них не стал «владельцем фабрик и заводов». Надо полагать, что они вели обычное натуральное хозяйство, обрабатывая скудные десятины «отрубленной» земли своим трудом. После революции 1917 года Рубцовы считались бедняками, то есть недвижимого имущества практически не имели.

Скудные сведения, дошедшие до нас, в частности, об Андриане Васильевиче Рубцове, деде поэта, говорят о том, что это был умный человек, углублённый в себя созерцатель людей и природы. Был он «худенький, черноватый-черноватый, сидит, бывало, на приступочке, когда мимо молодёжь на погулянку идёт. Всё сидел, наблюдая за всем, что вокруг делается, всё замечал… Иногда его поведение казалось странным, не как у всех соседей по деревне». Таким его запомнила дочь Софья Андриановна Рубцова.

Есть веские основания полагать, что прародители поэта не особое значение предавали «хлебу насущному», а больше думали о своих душах. Все в земной жизни обретались глубоко религиозными людьми, а подлинную приверженность православной религии и воцерковленность (судя по опыту наших дней) можно прививать чаще всего с младенческих лет. И раз мать Николая Рубцова пела в церковном хоре, то тексты канонических песнопений она вряд ли заучивала преднамеренно, а знала их с детских лет, повторяя за взрослыми. Бытовало семейное предание, что и жену для своего сына Михаила Раиса Николаевна Рубцова присмотрела в храме Рождества Пресвятой Богородицы села Спасское, обратив внимание на истовую миловидную прихожанку Сашу Рычкову из соседней деревни Логиново.

А другой стороны, что очень похоже, предки Рубцова существовали в стихии русского народного фольклора, являясь непременными участниками сельских игрищ и обрядов. Известный собиратель северного фольклора Николай Шашуков из села Чучково, соседнего с родиной прадедов Рубцова, многие годы собирал и изучал тексты обрядовых песен Присухонской стороны и всегда поражается их многообразию, запечатлевшему все стороны бытия северного крестьянина от рождения до самых печальных дней. Доподлинно известно, что всевозможный фольклор знала бабушка Рубцова – Раиса Николаевна Рубцова. Она многие годы жила в семье Михаила Андриановича, в том числе в Емецке и в Няндоме, и уж наверняка напевала колыбельные младенцу Коленьке Рубцову.

Раису Николаевну надо полагать своеобразной «Ариной Родионовной» для будущего поэта. И понятно, что если фольклор передавался из уст в уста, а чаще всего и по семейным преданиям, то в семьях Рубцовых и Рычковых были и ещё кто-то прежде, кто этот фольклор превосходно знал. Об этом же говорят и несомненные творческие способности Александры Михайловны и Михаила Андриановича Рубцовых.

Одной из семейной традиций северного крестьянства можно считать и передачу имени по наследству. Но имя Николай не прописано родовым по линии отца. Зато здесь встречаются Данил, Лев, Иосиф, Филосов, Аполлос, Андриан… Вероятно, такие имена соответствовали православным святцам, то есть давались по дате рождения, но сам выбор подобных имён сообщает нам о том, что имена не несли привязки по «наследству».

Иное дело по линии матери, где новорождённых чаще всего называли по семейной родословной. Пятого ребёнка в семье Рубцовых всего скорее назвала мать Александра Михайловна. Её родного дядю звали Николай Семёнович Рычков (правда, у Михаила Андриановича был старший брат Николай, но в 1936 году он был ещё жив, поэтому едва ли пятого сына назвали в его честь).

Тут же попутно надо разрешить застарелый спор о том, можно ли называть Рубцова «крестьянским поэтом»? Некоторые исследователи слишком упирались в «деревенскую» тему в творчестве поэта, ведя эту традицию от Алексея Кольцова и Спиридона Дрожжина, которые в истории литературы и остались крестьянскими поэтами . Кому-то кажется, что предшественниками Рубцова являются Сергей Есенин и «новокрестьянские» поэты 1920-30 годов.

Правильней всего называть Николая Рубцова «крестьянским сыном», хотя официально он родился в семье «совслужащего» (советского служащего) и домохозяйки, правда, крестьянское происхождение которых не вызывает сомнения.

Семейную стезю длинного крестьянского рода Рубцовых пресекает Михаил Андрианович, устроившись продавцом в лавку сельхозкооперации, в 1912 году закончив «двухклассное министерское училище» в селе Спасском («грамотный был»). Некоторые исследователи жизни Рубцова (Н.Коняев, Ф.Раззаков) отчего-то сильно невзлюбили Михаила Андриановича, называя его «предателем» и даже «подлецом», бросившим на произвол судьбы пятого сына.

Но, во-первых, а это доподлинно известно из воспоминаний близких, Николай Рубцов больше походил как раз на отца (ну и на деда тоже), а не на мать и внешностью, и многими чертами характера. Одно это должно бы заставить присмотреться к Михаилу Андриановичу попристальней (генная память хотя и представляется неким фантомом, то есть призрачной и таинственной субстанцией, но наука генетика не сомневается в том, что наследственные признаки передаются от отца и матери, дело только в доминантных пропорциях этих признаков от того или другого родителя). «Можно только предположить, – отмечал один из биографов Рубцова Сергей Багров, – что умением вдохновляться и вдохновлять, зажигательным смехом, жестами, мимикой и походкой Коля скорее похож на отца. А задумчивой грустью глубокого взгляда густоресничных коричневых глаз, добротой и отзывчивостью души, ранимостью чувств, сострадательной нежностью и способностью радоваться за тех, у кого сегодня успех, несомненно – на мать».

Во-вторых, в судьбах отца и сына есть существенная взаимосвязь, которую на поверхностный взгляд не выявишь, но забывать о которой не следует. А эта взаимосвязь выразилось в «бунтарском духе» и в «охоте к перемене мест», отличавших того и другого.

Родился Михаил Андрианович Рубцов 12 сентября 1899 году в Самылкове. Николай Коняев справедливо полагая, что это «типичный ровесник века» (теперь уже двадцатого), почему-то отказывает ему вправе иметь общественно-значимую биографию, видя Михаила Рубцова, предположим, только сельским лавочником или купцом (кем он, кстати, и стал в советское время). Закончив в 1912 году начальную школу, он помогал родителям по личному хозяйству, а, всего скорее, что и просто нанимался батраком. Октябрьская революция 1917 года, понятно, значительно повлияла на его дальнейшую судьбу. В 1919-21 годах Михаил Рубцов служил в Красной Армии, даже успел повоевать на Западном фронте бесславной советско-польской войны.

Насмотревшись ужасов войны, Михаил Андрианович вернулся в родовой дом в Самылкове, чтобы продолжать размеренно-спокойное бытование русского крестьянина. Он рано женился, первый ребёнок в семье появился в 1922 году. Девочку назвали Надежда. Уже говорилось о том, что старшая сестра четыре года была своего рода нянькой для брата Коли.

По возвращению домой у Михаила Рубцова начался «бунт» против заведённого в его роду порядка вещей и бедности своей семьи. Он (предположительно) оканчивает школу счетоводов в Тотьме (или в Кадникове), ибо в воспоминаниях родных речь идёт о бывшем уездном городе. Он бросает подёнщицу батрака, устроившись в лавку сельхозкооперации. Наконец, он проявляет настойчивую инициативу, чтобы вступить в ВКП (б), что сельскому «лавочнику» сделать было невероятно трудно. Но Михаил Андрианович справедливо предполагал, что членство в партии откроет перед ним новые возможности в жизни. В 1929 году продаётся и родовой дом в Самылкове. Михаил Рубцов с семьёй пускается в двадцатилетнее странствие, завершив их только с постройкой собственного дома в начале 1950-х годов на улице Республиканской в посёлке Ковырино Вологды.

Как говорится, «пути божьи неисповедимы». Пока все биографы Николая Рубцова прошли мимо того факта, что дорогу в село Никольское… проторил ему отец! С 1929 по 1931 год М.Рубцов работал завторготделомТолшменского районного общества потребителей. А центром этого района тогдашние власти «назначили» село Устье Толшменское (сейчас село Красное), имевшее пристань на Сухоне, на которую потом много раз и приезжал поэт на пути в «деревню Николу».

Только самые дотошные краеведы Вологодчины смогут ныне разъяснить, почему именно так районировали Вологодский округ Северного края. Но с огромной долей достоверности нужно предположить, что село Никольское, к тому же – бывший волостной центр, находящееся всего в 25 километрах от райцентра, значилось на особом счету у заведующего торговым отделом М.А. Рубцова. Ибо там была кооперативная лавка, пекарня, маслобойня, наверняка совершались у местного населения закупки ягод, грибов, скобяных и кожаных изделий. Выходит, что всего лишь за двенадцать лет до пятого сына отец уже пообжил те места, которые станут потом для Николая Рубцова почти родными.

В 1931 году Толшменский район расформировали, а поэтому село Никольское в дальнейшем и зафиксировано в составе Тотемского района. А семью Рубцовых уже понесло «ветром эпохи». В 1931 году семья обосновывается в Вологде. Здесь Михаил Андрианович смог повысить образование; встал на учёт в горкоме ВКП(б) (по семейным преданиям: «ярый был коммунист»); поучился в совпартшколе; послужил в учебном подразделении командиров запаса РККА (на Великую Отечественную войну он ушёл в звании старшего политрука, то есть младшего офицера). А ведь это – полуграмотный крестьянский сын, который до 30 лет провёл в замкнутом пространстве достаточно глухой вологодской деревни. Можно смело предположить, что отец Рубцова обладал какими-то неординарными способностями по части устройства жизни своей семьи и сильными личностными качествами.

Первые вологодские годы остаются самыми загадочными в истории семьи родителей Николая Рубцова, и прежде всего в жизни Михаила Андриановича. А они в чём-то повлияли и на судьбу будущего поэта, в частности, предопределив место его рождения. Версий на этот счёт несколько, но нижеследующая вологодским краеведам представляется наиболее вероятной.

Дело в том, что устроившись в ОРС (отдел рабочего снабжения) «Леспромсоюза» (после войны – «Вологдалеспром»), Михаил Рубцов обзавёлся тесными связями с начальниками тыловых служб воинских частей 10-й дивизии РККА, расквартированной тогда в Вологде (интенсивная торговля лесом или изделий из него никак не могла пройти мимо начальника ОРСа). Да и со снабженцами других ОРСов тоже, в небольшом городе хорошо знавших друг друга и связанных круговой порукой. А это и была, выражаясь современной терминологией, «торговая мафия» тех лет.

В 1935 году начались первые массовые «чистки» так называемого «большого террора» как следствие убийства 1 декабря 1934 года Сергея Мироновича Кирова. В Вологде репрессивные «чистки» прежде всего и коснулись командного состава частей 10-й дивизии. У Михаила Андриановича хватило ума и жизненного опыта понять, что его связи с военными снабженцами (и другие «торгово-мафиозные» связи тоже) не останутся без внимания следственных органов местного ОГПУ. Он «отправил» себя (и будущего сына Колю в утробе жены) от греха подальше в Емецк в добровольную «ссылку», наверняка опираясь на помощь какого-то влиятельного покровителя: очень уж гладко и своевременно получались у него перемещения по службе, и, в общем-то, как бы теперь сказали, на должности «хлебные».

Однако «рука советского правосудия» до Михаила Рубцова всё-таки дотянулась. В январе 1938 года его арестовали уже в Няндоме, куда опять-таки, словно заметая следы, как-то стремительно отец Рубцова перебрался из Емецка, где у него к тому времени уже наладилась очень приличная работа и были сносные жилищные условия для многодетной семьи, а в Няндоме должность оказалась на несколько порядков ниже.

Конечно, как отмечал Михаил Суров в полемике с Николаем Коняевым, статья УК РСФСР 58-10 – «политическая». Любой «чих» в сторону власти воспринимался как «контрреволюция». И всё-таки экономические правонарушения тоже расследовались по 58-й статье – «производственный саботаж», например. Нет оснований сомневаться, что арест отца Рубцова был вызван какими просчётами (не обязательно, конечно, воровством) по его основной работе, всего скорей – по анонимному «сигналу».

История его освобождения выглядит так же загадочно, как и вся жизнь в Вологде с 1931 года. Пресловутое письмо в адрес 18 съезда РКП(б) едва ли чем-то помогло многодетному страдальцу, хотя сам факт такого письма исключить нельзя. Но, похоже, определяющую роль в этой ситуации сыграло разделение Северного края на Архангельскую и Вологодскую области: архангельским сыщикам не захотелось возиться с бесперспективным «делом», изначальные следы (видимо, через Емецк) вели в соседнюю отныне область. Михаила Рубцова освобождают подчистую, отправив мартовской морозной ночью в одном пиджачке домой. И он явился домой к сестре Софье в Вологде на улице Урицкого,32. Значит, остаток следствия он провёл в вологодском «домзаке» на Советском проспекте Вологды, что косвенно и подтверждает «вологодский» след в его деле.

Или опять за спиной Михаила Рубцова замаячила тень некоего «должностного лица» явно высокого полёта, и, вероятно, именно из военных... Надо хорошо представлять реалии советской жизни накануне Великой Отечественной войны, дабы понять, что даже годичное пребывание под следствием «на редкость честного дознания» (С.Багров) напрочь должны сломать партийную и хозяйственную карьеру отца Рубцова. А у него и дальше продвижение по работе идёт в гору. Уже в 1940 году он оказывается привлечённым к военной службе и строжайшим военным тайнам по линии снабжения, получив назначение на должность начальника военторга запасного полка в посёлке Кущуба Вологодской области. Похоже, Михаил Андрианович и впрямь был семи пядей во лбу, раз его так высоко ценило начальство. Какой-то счастливый везунчик, почти беспримерный для предвоенного времени! Но почему-то ныне представляется, что всю долю счастья, отпущенную на семью Рубцовых, Михаил Андрианович и вычерпал до донышка, оставив своим детям от первой жены только самые крохи.

Как быть с этим: «на войне отца убила пуля»?

В 1942 (или в 1943?) году Михаил Рубцов действительно был направлен на Волховский фронт. Но маршевая рота с политруком Рубцовым, ещё не добравшись до передовой, попала под бомбёжку. Политрука контузило, он получил ранение сзади ниже пояса: подобное ранение в настоящем бою расценивалось бы как попытка дезертирства.

Несостоявшийся фронтовик, подлечившись в госпитале в Вологде на улице Батюшкова, был досрочно демобилизован в 1944 году (до конца жизни отец Рубцова прихрамывал). Каким-то образом оказавшись в посёлке Вохтога, и опять на должности начальника ОРСа местного ЛДК, заново женился, и опять создал многодетную семью – таковой видится главная жизненная установка Михаила Рубцова.

В 1948 году новая семья Михаила Рубцова перебралась в Вологду, но хозяйственная карьера Михаила Рубцова пошла на убыль, на пенсию он вышел простым плотником, а умер в 1962 году от рака желудка. Уже в наши дни (к 50-летию со дня смерти) на Горбачёвском кладбище Вологды восстановлена могила Михаила Андриановича, основательно до этого запущенная. Теперь это не столько знак памяти Михаилу Рубцову, сколько дань уважения вологжан его выдающемуся сыну.

Впрочем, впрочем… В литературе о жизни Николая Рубцова как-то сложилось мнение, что роль отца в судьбе поэта оказалась минимизированной. Но так ли это? Есть что-то глубинное в передаче генной памяти от Михаила Рубцова сыну Николаю (и остальным детям тоже). Михаил Андрианович и его жена Александра Михайловна явно несли в своих душах творческие начала. Оба любили попеть на досуге народные песни и городские романсы, послушать патефон (даже арии из опер!), ходили в вологодские «кино-театры» (так это слово писалось до войны) им. Горького и «Искра», в традиции тех лет устраивали семейные громкие читки художественной литературы, по-видимому, стихов Пушкина и Некрасова, Демьяна Бедного и Маяковского.

Творческие способности от родителей, так или иначе, передались всем детям. Надежда и Галя превосходно пели, Альберт сочинял стихи (даже публиковался в газетах) и хорошо играл на баяне, Борис имел пристрастие к музыке (учился в музыкальном кружке на баяниста), дети Рубцовых сносно рисовали. Ну, и Коля-Николай… Он самоучкой освоил гармонь, баян, гитару, в детдоме и в техникумах являлся оформителем и автором стенгазет (по-видимому, пытался поступить в художественное училище в Ленинграде), а про поэтическое дарование и так понятно.

Нельзя отказать Михаилу Андриановичу Рубцову и в том, что он успел показать своим детям от первого брака пример традиционного семейного уклада. Он был хлебосолен, «душа компании». Даже в Емецке, где семья из семи человек ютилась в двух комнатах, часто бывали гости и постояльцы – сослуживцы отца Рубцова (сообщение краеведа из Емецка Т.Мининой). Всё-таки надо признать, что Михаил Андрианович был широкой натурой, хотя и с известными комплексами выходца из крестьянского сословия, например, «домостроевщиной» и самовластием хозяина дома, явно не огранённые широким систематическим образованием и надлежащим воспитанием.

Понятно, что после отъезда из Самылкова в 1929 году семья всегда была безбытной , живя «на чемоданах» или на «перекладных», всегда поселяясь на служебной или съёмной жилплощади. Но это была настоящая семья! Держалась она до поры до времени на Александре Михайловне, которая искренне и сильно любя мужа, «многое ему прощала».

Пришло время опровергнуть широко гуляющий миф о том, что Михаил Андрианович «забыл» или «бросил» пятого сына, создав новую семью. Ничего подобного! Совсем недавно тотемский краевед Валентина Притчина, исследуя учётную книгу воспитанников Никольского детдома, обнаружила запись, подтверждающую, что сразу после войны Михаил Андрианович посылал запрос в детдом о судьбе сына Коли. По-видимому, он совершил ошибку, простодушно поведав о своей новой семье, и опытная в подобных семейных коллизиях администрация детдома благоразумно решила об этом письме Коле не сообщать, чтобы не обнадёживать мальчика в излишних ожиданиях встречи с отцом, опасаясь глубоких депрессивных состояний подростка.

А обратный ответ администрации на запрос мог и потеряться, ибо сам-то Михаил Андрианович всё время менял места проживания. Более того, по воспоминаниям Галины Шведовой (Рубцовой), Николай был первым из детей («любимчик отца»!), кого отец и начал разыскивать после войны. Да и не мог он быть «подлецом» по отношению к сыну, крестьянская совесть и память о крестьянском роде не позволила бы Михаилу Андриановичу забыть о своих кровных детях.

Теперь уже навсегда останется тайной Николая Рубцова то, что заставляло его, повторимся, с какой-то упорной до фанатизма последовательностью отмечать раз за разом в анкетах: «Отец ушёл на фронт и погиб в том же 1941 году. Вскоре умерла мать…», «Родителей лишился в начале войны», «Поскольку родителей лишился рано, воспитывался в детском доме», «Таковых сведений <о родителях> почти не имею». А это утверждалось даже и тогда, когда как раз сведения о родителях у Рубцова уже имелись достаточно определённые. Догадки на этот счёт возможны, но едва ли они ныне приблизят к истине.

Отцовские гены, однако, сказывались в другом: из многих воспоминаний известно, что Рубцов почти всегда с некоторой завистью отмечал отлаженный домашний порядок и устойчивость семейной жизни своих товарищей, часто при этом сожалея, что у него пока такового порядка не сложилось. Да и две реальные попытки Николая Рубцова (и несколько пробных) создать полноценную семью сами за себя говорят. И показательно – наследственная черта – как внимательно он относился к детям, не только к любимой дочери Лене, но и ко всем другим тоже.

Отец и сын встретились только в марте 1955 года, сохранилось фотография с надписью: «На долгую память дорогому сыночку Коле. Твой папка М.Рубцов. 4 (или 7 – неразборчиво) марта 55 г.». Николаю уже девятнадцать лет, он предстал перед отцом зрелым человеком.А дальше случилось то, что и должно было случиться. Проницательный Рубцов-сын увидел далеко не то, что хранил об отце в своей памяти. Вместо того отца, сильного и строгого, уверенного в себе человека, перед ним оказался полуспившийся старик-инвалид на исходе жизненных сил и здоровья. Возможно, глядя на такого отца, впечатлительный Рубцов представил своё будущее, и это больно покоробило его душу. Собственно, в отце он уже не нашёл той опоры, в которой в тот момент в бытовом плане, вероятно, ещё сильно нуждался. И, быть может, пятый сын понял, что через отца уже не установить те дальние родственные связи, которые Николай как всякий русский человек, хотел бы восстановить. Сын потому внешне и отрёкся от отца, ибо тот обманул его ожидания на этот счёт.

К тому же, что очень похоже, это были слишком «однополярные» личности , чтобы находиться в длительном соприкосновении. И если бы семейная история Михаила Андриановича повернулась как-то иначе, всего скорей, сын рано или поздно всё равно отца бы покинул, чтобы пойти своей дорогой по жизни. Что, кстати, и сделали сестра Николая Галина и братья Альберт и Борис, которые так и не прижились в новой семье отца. Известно последнее письмо Михаила Андриановича к Николаю, посланное ему за месяц до смерти. Уже смертельно больной отец слёзно умоляет сына о помощи, хотя тот едва ли бы смог реально что-то сделать. На похороны отца Рубцов не успел (он был в колхозе с первым курсом Литинститута), но при первой возможности (на девятый или сороковой день) всё-таки в Вологду приехал… Можно считать, что именно так состоялось запоздалое «примирение» отца и сына.

Отношения отца и сына Рубцовых сложились предельно трагично. Но это отражение всей трагедии русского народа, выпавшие на его долю в двадцатом веке. Не вызывает сомнений, что эти отношения значительно повлияли на мировоззренческое становление Рубцова-поэта и, понятно, нашли отражение в его творчестве. Очевидно, что это одна из тайн рубцовского творчества, которую разгадывать ещё и новым поколениям читателей его стихов.

Об Александре Михайловне Рубцовой известно очень немного, а то, что «раскопали» вологодские краеведы, так или иначе уже опубликовано. Она родилась в деревне Логиново Биряковской волости Тотемского уезда 30 марта 1900 года. (Предположительно) окончила Стрелецкую женскую церковно-приходскую школу. Николай Рубцов как-то признавался, что сестру Надю (первую) запомнил отчётливей, чем мать: ««Свою мать почти не помню. Ничего о ней не знаю. Надо будет о ней когда-нибудь порасспрашивать брата <Альберта>». И такое могло быть. Александра Михайловна Рубцова умерла от болезни сердца 26 июня 1942 года, а похоронена (предположительно, точных данных пока нет) на Введенском кладбище Вологды (возможно, вместе с дочерью Надей). Могила её (их) утеряна…

Коля Рубцов навсегда запомнил 26 июня 1942 года: «…Однажды он <брат Алик> пришёл ко мне в сад и сказал: – Пойдём в кино. – Какое кино? – спросил я. – «Золотой ключик», – ответил он. – Пойдём, – сказал я. Мы посмотрели кино «Золотой ключик», в котором было так много интересного, и, счастливые, возвращались домой. Возле калитки нашего дома нас остановила соседка и сказала: «А ваша мама умерла». У неё на глазах показались слёзы. Брат мой заплакал тоже и сказал мне, чтоб я шёл домой. Я ничего не понял тогда, что такое случилось, но сердце моё содрогнулось...». Единственную неточность и допустил Рубцов в рассказе, сообщая, мол, Вологду бомбили. Этого не было, тем более в том квартале на улице Ворошилова, где стоял тогда дом №10, квартал «деревяшек» непременно выгорел бы дотла.

У Коли Рубцова ещё нет ощущения семейной катастрофы, а она уже случилась. События второй половины лета 1942 года – это первый известный «бунтарский» период в биографии Рубцова. А Коле всего шесть с половиной лет! Тем летом случился первый побег из дома. Хозяйка квартиры Ульяновская объявила, что Коля украл продуктовые карточки. Мальчуган убегает из дома и несколько дней где-то пропадает (вроде бы «в лесу под ёлкой», что очень сомнительно; всего скорее примкнул к какой-нибудь группе беспризорников, которые летом обычно устраивали свои «логова» на берегу реки Вологды между штабелями брёвен, есть и такие воспоминания вологжан военного времени).

В том-то и дело, что выстраивая поведенческие модели любого поэта , многие опираются чаще всего только на личный, очень ограниченный житейский опыт, основной ценностью которого обычно является достижение эфемерного «счастья», предположим, – семейного или общественного. Но поэт приходит в этот мир не для житейского счастья («На свете счастья нет…», – снова и снова Пушкин!), а для познания и отражения в поэзии всего объёма земной и космической жизни. Как это и произошло с Николаем Рубцовым.

Не раз говорилось по различным поводам, что детдомовец Коля Рубцов – это человек без детства , достойный либо непомерной жалости, либо постоянной заботы со стороны общества и государства. Это какое-то общепринятое настроение ума по отношению к детдомовцам. Как ведь только их не называли – и «сироты казанские», и «дети подземелья» (по-видимому, по аналогии с популярной тогда повестью Владимира Короленко), и совсем грубо и жестоко – «голодранцы». А вот в селе Никольском было и местное определение, так сказать адаптированное к деревне – «голодные овцы». Наверное, гурьба детдомовцев и правда временами напоминала кому-то стадо овец, опрометью бегущее к хозяйке с куском хлеба в руках – в наблюдательности русскому крестьянину не откажешь.

Трудно судить насчёт «стыдился сиротства», ведь из воспоминаний о поэте известно, что Рубцов рассказывал о своём детдомовском детстве довольно часто, правда, обычно матерям своих товарищей или близким женщинам. Особенно – матерям друзей! Возможно, в этом проявлялся известный «детдомовский синдром»: повсюду искать понимающую, сердобольную душу и хоть как-то попытаться объяснить «погрешности» своего характера и общественного положения.

Более того, если бы Николай Рубцов оказался «человеком без детства», то нам явился бы другой поэт! Просто детство Рубцова как бы раскололось на две зеркальные части, хотя во временной составляющей его биографии оно должно пониматься целостно и неделимо.

Одна «часть» – в многодетной семье со своими трагедиями и горестями, но всё-таки с семейным укладом, с отцовским и материнским приглядом, с заботой сестёр и братьев и других многочисленных родственников (что и говорить, основы личности закладываются до пяти-шести лет, а дальше идёт накопление знаний и опыта). Другая – да, «сиротская», бессемейная, но не лишённая своих плюсов, в частности – глубокого познания многих других людей, отличных по мировоззрению и воспитанию от первоначального круга его семьи и потом ставшими ролевыми персонажами его стихов.

А в случае с Николаем Рубцовым есть и ещё один несомненный плюс: оба его детдома были «вписаны» в окружающую природную среду, что и позволило ему рано почувствовать себя «природным человеком», и что, как справедливо много раз отмечалось, нашло широчайшее отражение в его поэзии. И ещё неизвестно, смог бы Николай Рубцов так глубоко постичь русскую природу, если бы, предположим, остался в Вологде – вроде бы в те годы и «большой деревне», но всё-таки, как и в любом мало-мальски большом городе, в очевидном отторжении от природного начала («город» – на то и город, чтобы от природы «отгородиться»).

Николай Рубцов не забывал своё детство: и «раннее» – в семье, и «позднее» – в детдомах. Вот строки из письма Николая Рубцова 1959 года Валентину Сафонову: «Ночами часто предаюсь воспоминаниям. И очень в такие минуты хочется вырваться наконец на простор, поехать куда-нибудь, посмотреть на давно знакомые памятные места, послоняться по голубичным болотам да и по земляничным полям или посидеть ночью в лесу у костра и наблюдать, как чёрные тени, падающие от деревьев, передвигаются вокруг костра, словно какие-то таинственные существа. Ужасно люблю такие вещи…». «Ужасно люблю такие вещи» – конечно же о детских годах, других «голубичных болот» и «земляничных полей» к тому времени у Рубцова ещё не отмечалось, он вернётся к ним через три-четыре года.

О детдомовской жизни в «деревне Николе» осталось довольно много воспоминаний. Это даже странно: полуголодное детство не должно было принести так много здоровья, что детдомовцы в среднем пожили так много. Но какие-то драгоценные крупицы свидетельств ныне зафиксированы. И теперь можно довольно сносно картину детдомовской «житухи» представить. Это очень важно. Нет сомнения, что там нужно искать многие ключи к судьбе и личности поэта.

Поразительно, но вполне объяснимо, что многие детдомовцы вспоминают о той жизни с известной долей ностальгии. Ещё бы: ведь это их детство! Правда, должно насторожить мнение Анатолия Мартюкова, товарища Коли Рубцова в детдомовские годы.

Вот тот же Анатолий Мартюков: «Трудно человеку из семьи с матерью и отцом понять законы детдомовской общины. Они естественны и обязательны. Дети, родственные по судьбе, крепче сплачиваются, не знают барьера несовместимости. Войди в этот мир с миром и будешь «братом навеки». Злоба и ложь отвергаются, предательство – вне закона. Сожалеют, взрослея, детдомовцы лишь о том, что крепость нитей первой дружбы не прочнее семейных. Детство не часто страдает муками разлук. Только когда-то, позже, бередит воспоминаниями…»

Нельзя отрицать, что автор цитаты попытался определить некоторые общие законы «детдомовщины». Здесь многого не поймешь, если сам не испытал подобного. Хотя, кажется, есть много и надуманного. Поскольку в военные и послевоенные годы было слишком много тех, кто прошёл детдом, то они создали своеобразный миф о своем житье. На самом деле там действовали правила, характерные для любого общежития детей, ограниченного определенными препятствиями для их свободы.

Теперь нужно обратиться к воспоминаниям, которые укажут на некоторые свойства личности ребёнка Коли Рубцова. «Можно ещё долго продолжать подобные воспоминания, но выбрав самые характерные, легко можно представить образ Коли Рубцова-детдомовца. Что это дает? Любые свидетельства о том времени ценны и необходимы исследователю. И они, наверное, многое могут рассказать внимательному читателю, особенно – знакомому с детдомовской средой. Однако не покидает ощущение, что внешние детали, о которых так много вспоминают друзья Николя Рубцова по детдому, не дают полного представления о его внутренней жизни.

Но вполне можно из пестрой мозаики воспоминаний детдомовцев Никольского «приюта» выделить несколько важных моментов. Почти все вспоминают, что Коля был очень впечатлительным мальчиком. Это свойство могло быть врождённым. Трагические события раннего детства, без сомнения, развили такую впечатлительность до сверхъестественности, а это для подлинного поэта наиважнейшее свойство. Другое качество личности Коли Рубцова – отличная память! Нет ничего удивительного в том, что уже потом, в зрелые годы, Рубцов-поэт обходился без черновиков, память всегда служила ему огромным подспорьем и можно не сомневаться в том, что он «унёс» с собой «целый сборник стихов». Надо поверить и в то, что кому-то мальчик Рубцов показался «ласковым» и заботливым. Вероятно, он как-то со временем сумел обуздать свои резкости характера, отмеченные ещё в Краскове. По-иному и быть не могло: пришла пора становления поэта Николая Рубцова.

Так получается, что трудно определить тот момент, когда детство детдомовца Николая Рубцова заканчивается и начинается отрочество. Наверное, это произошло без резких сдвигов в поведении Рубцова-подростка. Какой-то условной границей тут можно считать 1946 год. Коле Рубцову – десять лет, испытаний пройдено много, и наступает такой период в биографии, чтобы начать долгий путь к вершинам поэзии. Именно к этому времени относится и первое достоверное стихотворение «Зима», сочинённое юным поэтом.

Скользят
Полозья детских санок
По горушке крутой.
Дети весело щебечут,
Как птицы раннею порой.

Считается, что это перифраз известного стихотворения Ивана Сурикова «Детство»: «Вот качусь я в санках По горе крутой ...» Но такие впечатления могли быть у любого деревенского мальчишки; можно привести десятки стихов подобного плана. Вот, например, Афанасий Фет: «…Уж теперь не будет спору: За салазки, да и в гору Весело бежать !» – а эти стихи по настроению даже более близки строкам Коли Рубцова, чем у Сурикова. Словом, нет смысла искать «первоисточник» для подражания у юного стихотворца.

А духовно-творческое становление русского поэта Николая Рубцова только начинается…

(Публикуется в сокращении)

В 2016 году Николай Рубцов мог бы отметить 80-летний юбилей, но поэт дожил лишь до 35. Его жизнь, похожая на вспышку кометы, оборвалась неожиданно и странно. Но Рубцов успел сделать главное – признаться в любви к России. Поэзию и биографию поэта сравнивают с творческой судьбой . Такая же короткая, трагически оборванная жизнь. Такие же пронзительные и полные потаенной боли стихи.

Детство и юность

Родился поэт в 1936 году на Севере. В селе Емецк, рядом с Холмогорами , прошел первый год жизни Николая Рубцова. В 1937-м семейство Рубцовых переехало в городок Няндому в 340 километрах южнее Архангельска, где глава семейства три года руководил потребительским кооперативом. Но и в Няндоме Рубцовы прожили недолго – в 1941 году перебрались в Вологду, где их застала война.

Отец отправился на фронт, связь с ним утратилась. Летом 1942 года не стало матери, а вскоре и годовалой сестренки Николая. Боль утраты вылилась у 6-летнего мальчика в первое стихотворение. В 1964 году Николай Рубцов вспомнил о пережитом в стихе «Тихая моя родина»:

«Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи...
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои».

Николая Рубцова со старшим братом как сирот определили в детский дом в «Николах», так в народе называли село Никольское. Годы детдомовской жизни поэт вспоминал с теплотой, несмотря на полуголодное существование. Николай старательно учился и окончил в Никольском 7 классов (в бывшей школе обустроили Дом-музей Н. М. Рубцова). В 1952 году молодой литератор поступил на работу в Тралфлот.

В сохранившейся автобиографии Рубцова указано, что он сирота. На самом деле отец вернулся с фронта в 1944-м, но из-за утраченного архива не нашел детей. Михаил Рубцов женился во второй раз. Забегая вперед, с отцом 19-летний Николай встретился в 1955-м. Спустя 7 лет Рубцов-старший умер от рака. Два года, начиная с 1950-го, Николай был студентом «лесного» техникума в Тотьме.

После окончания год трудился кочегаром, а в 1953-м отправился в Мурманскую область, где поступил в горно-химический техникум. На втором курсе, зимой 1955 года, студента Николая Рубцова отчислили из-за проваленной сессии. А в октябре 19-летнего поэта призвали служить на Северном флоте.

Литература

Литературный дебют Николая Рубцова состоялся в 1957 году: его стихотворение напечатала областная газета в Заполярье. Демобилизовавшись в 1959 году, северянин отправился в город на Неве. Зарабатывал на жизнь, трудясь слесарем, кочегаром и заводским шихтовальщиком. Познакомился с поэтами Глебом Горбовским и Борисом Тайгиным. Тайгин помог Рубцову пробиться к публике, выпустив летом 1962 года самиздатовским способом первый поэтический сборник «Волны и скалы».

В том же году Николай Рубцов стал студентом московского Литературного института. Пребывание в вузе не раз прерывалось: из-за ершистого характера и пристрастия к спиртному Николая отчисляли и вновь восстанавливали. Зато в эти годы вышли сборники «Лирика» и «Звезда полей». В те годы культурная жизнь Москвы бурлила: на эстраде гремели стихи , и .

В эту громогласность провинциал Рубцов не вписывался – он был «тихим лириком», не «жег глаголом». Характерны почти есенинские строки стихотворения «Видения на холме»:

«Люблю твою, Россия, старину.
Твои леса, погосты и молитвы».

Творчество Николая Рубцова отличалось от сочинений модных шестидесятников, но поэт и не стремился следовать моде. В отличие от и Ахмадулиной, он не собирал стадионы, но поклонники у Рубцова были. Писать крамольные строчки он тоже не боялся. В «Осенней песне», которую полюбили барды, есть куплет:

«Я в ту ночь позабыл
Все хорошие вести,
Все призывы и звоны
Из Кремлевских ворот.
Я в ту ночь полюбил
Все тюремные песни,
Все запретные мысли,
Весь гонимый народ».

Стихотворение написано в 1962 году, и за такое власти по голове не гладили.

В 1969-м Николай Рубцов получил диплом и стал штатным сотрудником газеты «Вологодский комсомолец». За год до этого литератору дали однокомнатную квартиру в «хрущевке». В 1969-м вышел сборник «Душа хранит», а через год последнее собрание стихов «Сосен шум». Сборник «Зеленые цветы» был готов к печати, но вышел после смерти Николая Рубцова. В 1970-х изданы поэтические сборники «Последний пароход», «Избранная лирика», «Подорожники» и «Стихотворения».

Песни на стихи Рубцова

Поэтические произведения Николая Рубцова стали песнями, впервые прозвучавшими в 1980-90-е. Ту же «Осеннюю песню», только без крамольного куплета, спел . Музыку к ней написал композитор Алексей Карелин. На конкурсе «Песня-81» Гинтаре Яутакайте спела «В горнице моей светло» (композитор ). В следующем году на музыку положили стих «Звезда полей». Композицию исполнил (альбом «Звезда полей»).

Популярная ленинградская группа «Форум» тоже ввела в репертуар песню на стихи поэта «Улетели листья». Одноименная композиция попала в альбом «Белая ночь», вышедший в середине 1980-х. Стих «Букет» спел : мелодия и слова «Я буду долго гнать велосипед» известны не одному поколению советских людей. В конце 1980-х песня звучала на всех концертах.

Строчки стихотворения «Букет» написаны Николаем Рубцовым в годы службы на Северном флоте. В 1950-х в поселке Приютино под Ленинградом, где жил брат Рубцова Альберт, Николай познакомился с девушкой Таей Смирновой. В 1958-м поэт приехал на побывку, но встреча с Таей оказалась прощанием: девушка встретила другого. В память о юношеской любви осталось стихотворение, написанное Рубцовым за 15 минут.

В 2000-х к поэзии Николая Рубцова вернулись: песню «Отцветет да поспеет на болоте морошка» спела , а группа «Калевала» ввела в репертуар композицию на стихотворение «Нагрянули».

Личная жизнь

1962 год для поэта был насыщен событиями. Николай Рубцов поступил в литинститут и познакомился с Генриеттой Меньшиковой, женщиной, родившей ему дочь. Меньшикова жила в Никольском, где заведовала клубом. Николай Рубцов приезжал в «Николу» повидаться с одноклассниками, отдыхал и писал стихи. В начале 1963 пара сыграла свадьбу, но без официального оформления отношений. Весной того же года на свет появилась Леночка. В Никольском поэт бывал наездами – он учился в Москве.

В 1963 году в институтском общежитии Рубцов познакомился с начинающей поэтессой Людмилой Дербиной. Мимолетное знакомство тогда ни к чему не привело: Николай не произвел на Люсю впечатления. Девушка вспомнила о нем в 1967 году, когда в руки попался свежий сборник стихов поэта. Людмила влюбилась в поэзию Николая Рубцова и поняла, что ее место рядом с ним.

У женщины уже был за спиной неудавшийся брак и дочь Инга. Летом Людмила приехала в Вологду и осталась с Николаем, для которого поэтесса Люся Дербина стала роковой любовью. Их отношения ровными не назвать: у Рубцова было пристрастие к спиртному. В состоянии опьянения Николай перерождался, но запои сменялись днями покаяния. Пара то ссорилась и расставалась, то вновь мирилась. В начале января 1971 года влюбленные пришли в ЗАГС. День свадьбы назначили на 19 февраля.

Смерть

До бракосочетания поэт не дожил ровно месяц. Его строки «Я умру в крещенские морозы» оказались пророчеством. О событиях той страшной ночи и сегодня спорят. Николая Рубцова нашли мертвым на полу квартиры. В непредумышленном убийстве призналась Людмила Дербина.

Патологоанатомы сошлись во мнении, что причиной смерти стало удушение. Женщину осудили на 8 лет, выпустили по амнистии через 6. В интервью журналистам она рассказала, что во время ссоры той крещенской ночью у выпившего Рубцова случился инфаркт. Вины Людмила так и не признала. Похоронили Николая Рубцова, как он завещал, на Пошехонском кладбище в Вологде.

Библиография

• 1962 – «Волны и скалы»
• 1965 – «Лирика». Архангельск
• 1967 – «Звезда полей»
• 1969 – «Душа хранит». Архангельск
• 1970 – «Сосен шум»
• 1977 – «Стихотворения. 1953-1971»
• 1971 – «Зеленые цветы»
• 1973 – «Последний пароход»
• 1974 – «Избранная лирика»
• 1975 – «Подорожники»
• 1977 – «Стихотворения»

Рождённый в Архангельской области в 1936 г. Николай Михайлович Рубцов рос в детском доме. Его отец был отправлен на войну, а мать потеряна в военные годы. Вспоминают, что Рубцов был добродушным ребёнком и показывал большое упорство и стремление в учёбе. Основополагающими факторами, которые легли в творчество поэта, стали воспоминания из детства, связанные с селом Никольским, где он провёл детство. Пробовал обучаться в нескольких техникумах, но ни в одном так и не доучился до конца.

Начиная с 1955 года, Николай Михайлович переезжает в Ленинград. Работал там на различных заводах, а также служил во флоте. Проведённые годы в детском доме, помогают ему с лёгкостью переносить все тяготы службы.

В 1962 году поступает в Литературный институт в Москве. Там же представляет свои стихотворения на конкурс. В эти годы его творчество оценивалось крайне спорно. Некоторые видели в нём откровенную бездарность, другие же пророчили поэту прекрасное будущее.

Судьба Рубцова была похожа на жизнь великого русского поэта Сергея Есенина. Он так же как и Есенин, попадал в различные передряги, заканчивающиеся вторжением милиции. Как вспоминают очевидцы, в большинстве своём он не был виновником всех этих негативных ситуаций, просто каким-то волшебным образом так складывались обстоятельства. Можно сказать, что его преследовал злой рок.

Семейная жизнь тоже была неудачной. Из-за того, что поэт попадал очень часто в нехорошие ситуации и его безденежное положение, всё это вызывало негативную атмосферу в его семье. Тёща видевшая всё положение жизни их семьи, настраивает жену Рубцова с ребёнком против него. Поэт, чтобы не развивать конфликт, просто уходит от них.

Закончив обучение в 1969 году, поэт устраивается на работу в Вологодскую газету.

Смерть поэта была неожиданностью для всех. По некоторым данным предполагается, что он был убит своей возлюбленной в ходе удушения. Совпадение или нет, но многие считают, что Рубцов сам предсказал свою смерть в одном из своих стихов "Я умру в крещенские морозы". Умирает Николай Михайлович Рубцов в январе 1971 года.

Основным источником вдохновения поэта является символ России. Её могущество и величие. Ширина просторов и необычайно красивая природа. В своих стихотворениях он описывает простоту русской души, основываясь на опыте бытия в селе. В основе стихов, стоит тема поиска смысла человеческой жизни. Первый сборник стихотворений выходит в 1965 году. В дальнейшем выпускается ещё три сборника.

Биография по датам и интересные факты. Самое главное.

Другие биографии:

• Глинка Михаил Иванович

  Михаил Иванович является выдающимся и очень известным русским композитором. Его авторство стоит на множестве произведений, которые известны всему миру.

• Лавр Корнилов

  Лавр Корнилов – величайший командир русской армии, участвовал в Первой Мировой войне, один из первых основателей отрядов Белого движения на Кубани.

Николай Михайлович Рубцов представитель русских лирических поэтов. Родился 3 января 1936 года в селе Емецк, Северного Холмогорского края, который ныне является Архангельской области. Вскоре вместе с семьей Николай переехал в город Няндом, где прожили они два года. Отец Николая, Михаила Андрианович, работал полит сотрудником. Дом семьи находился недалеко от железнодорожной насыпи, где на глазах Николая умерла его старая сестра. Из-за этого плачевного события, Николай надолго заполнил Няндому. Семья переехала в Вологду, где их, опять-таки не спуская ярмо несчастий, застала война. В 1942 году летом умерла мать и младшая сестра Николая, а, поскольку отец был на фронте в этот период, детей распределили в интернаты. Именно впервые в интернате Николай написал свое первое стихотворение. Ему на то время было всего шесть лет.

Вместе со своим братом Николай попал в Никольский интернат – Красовский детский дом Тотемского района в Вологодской области. Именно в этом интернате ему удалось закончить семь классов того учебного заведения. Сейчас этот интернат переоборудован на музей памяти Н.М.Рубцова. В Никольском селе, где продолжил свою дальнейшую жизнь поэт, он познакомился с Генриеттой Михайловной Меньшиковой, с которой позже они воспитывали дочку в гражданском браке.

Свое дальнейшее обучение он продолжил в городе Тотьма в лесотехническом техникуме. Обучение Николай Рубцов продолжил в техникуме до 1955 года, а позже сменил ряд различных профессий. В 1955 году был отчислен из техникума из-за не сдачи зимней сессии. С марта этого же года устроился разнорабочим на опытном военном полигоне. Но этот год характеризуется также потрясающим событием – встречей с родным отцом, которого Николай считал с 1941 года погибшим на войне.

В августе 1962 года Николай Рубцов поступил в Литературный институт имени Горького в Москве, что в значительной мере повлияло на становление его, как поэта. После окончания института получил должность в штате газеты «Вологодский комсомолец». Смерть поэта была наполнена не менее трагическими и нестандартными событиями, чем вся его жизнь. Погиб он от асфиксии дыхательных путей 19 января 1971 года в своей квартире и руку, в прямом и переносном смысле, приложила к этому поэтесса Людмила Дербина (Грановская), с которой случилась ссора и трагический исход поэта. Знаменитый стих «Я умру в крещенские морозы» Николая Рубцова оказался пророческим. Исследователи работ Николая Рубцова называют его творчество чрезвычайно самобытным и характерным для России. Поэзия Рубцова была наполнена простыми стилистическими элементами, не имела сложной структуры – она была доступна к пониманию простому русскому человеку. Посвящалась поэзия, в большей степени, родному Вологодскому краю. Если вчитаться в стихотворения автора, поэзия его обладает внутренней масштабностью, проникновенностью, некой творческой подлинностью, правдой. Николай Рубцов много лет разрабатывал характерную только его поэзии структуру образов, за что и ныне глубоко чтиться литературоведами и поклонниками русской лирической поэзии.

Скачать данный материал:

(Пока оценок нету)