О генри последний лист содержание. Рассказ О

Последний лист

В небольшом квартале к западу от Вашингтон-сквера улицы перепутались и переломались в короткие полоски, именуемые проездами. Эти проезды образуют странные углы и кривые линии. Одна улица там даже пересекает самое себя раза два. Некоему художнику удалось открыть весьма ценное свойство этой улицы. Предположим, сборщик из магазина со счетом за краски, бумагу и холст повстречает там самого себя, идущего восвояси, не получив ни единого цента по счету!

И вот люди искусства набрели на своеобразный квартал Гринич-Виллидж в поисках окон, выходящих на север, кровель ХVIII столетия, голландских мансард и дешевой квартирной платы. Затем они перевезли туда с Шестой авеню несколько оловянных кружек и одну-две жаровни и основали «колонию».

Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичного дома. Джонси – уменьшительное от Джоанны. Одна приехала из штата Мэйн, другая из Калифорнии. Они познакомились за табльдотом одного ресторанчика на Вольмой улице и нашли, что их взгляды на искусство, цикорный салат и модные рукава вполне совпадают. В результате и возникла общая студия.

Это было в мае. В ноябре неприветливый чужак, которого доктора именуют Пневмонией, незримо разгуливал по колонии, касаясь то одного, то другого своими ледяными пальцами. По Восточной стороне этот душегуб шагал смело, поражая десятки жертв, но здесь, в лабиринте узких, поросших мохом переулков, он плелся нога за нагу.

Господина Пневмонию никак нельзя было назвать галантным старым джентльменом. Миниатюрная девушка, малокровная от калифорнийских зефиров, едва ли могла считаться достойным противником для дюжего старого тупицы с красными кулачищами и одышкой. Однако он свалил ее с ног, и Джонси лежала неподвижно на крашеной железной кровати, глядя сквозь мелкий переплет голландского окна на глухую стену соседнего кирпичного дома.

Однажды утром озабоченный доктор одним движением косматых седых бровей вызвал Сью в коридор.

– У нее один шанс… ну, скажем, против десяти, – сказал он, стряхивая ртуть в термометре. – И то, если она сама захочет жить. Вся наша фармакопея теряет смысл, когда люди начинают действовать в интересах гробовщика. Ваша маленькая барышня решила, что ей уже не поправиться. О чем она думает?

– Ей… ей хотелось написать красками Неаполитанский залив.

– Красками? Чепуха! Нет ли у нее на душе чего-нибудь такого, о чем действительно стоило бы думать, например, мужчины?

– Ну, тогда она просто ослабла, – решил доктор. – Я сделаю все, что буду в силах сделать как представитель науки. Но когда мой поциент начинает считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят процентов с целебной силы лекарств. Если вы сумеете добиться, чтобы она хоть раз спросила, какого фасона рукава будут носить этой зимой, я вам ручаюсь, что у нее будет один шанс из пяти, вместо одного из десяти.

После того как доктор ушел, Сью выбежала в мастерскую и плакала в японскую бумажную салфеточку до тех пор, пока та не размокла окончательно. Потом она храбро вошла в комнату Джонси с чертежной доской, насвистывая рэгтайм.

Джонси лежала, повернувшись лицом к окну, едва заметная под одеялами. Сью перестала насвистывать, думая, что Джонси уснула.

Она пристроила доску и начала рисунок тушью к журнальному рассказу. Для молодых художников путь в Искусство бывает вымощен иллюстрациями к журнальным рассказам, которыми молодые авторы мостят себе путь в Литературу.

Набрасывая для рассказа фигуру ковбоя из Айдахо в элегантных бриджах и с моноклем в глазу, Сью услышала тихий шепот, повторившийся несколько раз. Она торопливо подошла к кровати. Глаза Джонси были широко открыты. Она смотрела в окно и считала – считала в обратном порядке.

– Двенадцать, – произнесла она, и немного погодя: – одиннадцать, – а потом: – «десять» и «девять», а потом: – «восемь» и «семь» – почти одновременно.

Сью посмотрела в окно. Что там было считать? Был виден только пустой, унылый двор и глухая стена кирпичного дома в двадцати шагах. Старый-старый плющ с узловатым, подгнившим у корней стволом заплел до половины кирпичную стену. Холодное дыхание осени сорвало листья с лозы, и оголенные скелеты ветвей цеплялись за осыпающиеся кирпичи.

– Что там такое, милая? – спросила Сью.

– Шесть, – едва слышно ответила Джонси. – Теперь они облетают гораздо быстрее. Три дня назад их было почти сто. Голова кружилась считать. А теперь это легко. Вот и еще один полетел. Теперь осталось только пять.

– Чего пять, милая? Скажи своей Сьюди.

– Листьев. На плюще. Когда упадет последний лист, я умру. Я это знаю уже три дня. Разве доктор не сказал тебе?

– Первый раз слышу такую глупость! – с великолепным презрением отпарировала Сью. – Какое отношение могут иметь листья на старом плюще к тому, что ты поправишься? А ты еще так любила этот плющ, гадкая девочка! Не будь глупышкой. Да ведь еще сегодня доктор говорил мне, что ты скоро выздоровеешь… позволь, как же это он сказал?.. что у тебя десять шансов против одного. А ведь это не меньше, чем у каждого из нас здесь в Нью-Йорке, когда едешь в трамвае или идешь мимо нового дома. Попробуй съесть немножко бульона и дай твоей Сьюди закончить рисунок, чтобы она могла сбыть его редактору и купить вина для своей больной девочки и свиных котлет для себя.

– Вина тебе покупать больше не надо, – отвечала Джонси, пристально глядя в окно. – Вот и еще один полетел. Нет, бульона я не хочу. Значит, остается всего четыре. Я хочу видеть, как упадет последний лист. Тогда умру и я.

– Джонси, милая, – сказала Сью, наклоняясь над ней, – обещаешь ты мне не открывать глаз и не глядеть в окно, пока я не кончу работать? Я должна сдать иллюстрацию завтра. Мне нужен свет, а то я спустила бы штору.

– Разве ты не можешь рисовать в другой комнате? – холодно спросила Джонси.

– Мне бы хотелось посидеть с тобой, – сказала Сью. – А кроме того, я не желаю, чтобы ты глядела на эти дурацкие листья.

– Скажи мне, когда кончишь, – закрывая глаза, произнесла Джонси, бледная и неподвижная, как поверженная статуя, – потому что мне хочется видеть, как упадет последний лист. Я устала ждать. Я устала думать. Мне хочется освободиться от всего, что меня держит, – лететь, лететь все ниже и ниже, как один из этих бедных, усталых листьев.

– Постарайся уснуть, – сказала Сью. – Мне надо позвать Бермана, я хочу писать с него золотоискателя-отшельника. Я самое большее на минутку. Смотри же, не шевелись, пока я не приду.

Знаменитый юморист написал до боли трогательный рассказ, полный глубокого смысла, заставляющий задуматься о жизни, о желании жить и прежде всего оставаться человеком, способным к пониманию и состраданию. Именно об этом рассказ знаменитого О. Генри «Последний лист», краткое содержание которого будет описано в этом материале.

Краткая биография автора

Мастер жанра «короткий рассказ» родился 11 сентября 1862 года в городе Гринсборо, штат Северная Каролина. Пробовал себя в разных профессиях. Он работал и бухгалтером в фирме недвижимости, и чертёжником в земельном управлении, и кассиром в банке. Первый писательский опыт приобрёл, работая в юмористическом еженедельнике в городе Остине. Тонкий юмор и неожиданные развязки свойственны его рассказам. В течение его творческой жизни было написано около 300 рассказов, полное собрание его сочинений составляет 18 томов.

Сюжетная линия рассказа

Краткое содержание произведения О. Генри «Последний лист» можно описать следующим образом: в комнате проживают две молодые девушки, одна из которых заболела воспалением легких. Болезнь начала прогрессировать, лечащий врач пациентки неоднократно указывал на подавленное настроение последней, молодая девушка вбила себе в голову, что умрет, когда последний лист упадет с дерева. За окном комнаты рос плющ, который боролся с осенней непогодой, каждый листочек растения отрывался и улетал под натиском беспощадного ветра. Старый неудачник-художник, к тому же отличающийся скверным и ворчливым характером, мечтающий прославиться, написав свой художественный шедевр, знал историю девушки, проживающей этажом выше.

В нашем кратком содержании «Последнего листа» О. Генри хотелось бы отметить, что автор, описывая сложный и неуживчивый характер соседа-художника, не выделяет его, не симпатизирует, но и не критикует, вся полнота картины раскрывается в последних нескольких словах молодой девушки, которая описывает недавние события из жизни выздоравливающей соседки. Молодой организм взял верх над болезнью, а причиной выздоровления стал именно последний лист, который остался на плюще. Изо дня в день он боролся за жизнь, он не желал сдаваться. Ни ветер, ни приближение зимы не смогли испугать его, и этот крохотный кусочек жизни вдохновил девушку, и она захотела выздороветь, захотела снова жить.

Выше в кратком содержании «Последнего листа» О. Генри шла речь о старом художнике, который в конце рассказа умирает. Умирает он быстро, также заболев воспалением легких, его находят без сознания на полу в его комнате в мокрой одежде, и никто не узнает причину его поступка. И только через несколько дней, исходя из слов самих девушек, читатель поймёт, что свою жизнь поставил на кон этот на первый взгляд несносный старик, сердце которого было по-настоящему чистым, именно он спасет умирающую девушку, создав свой шедевр. Старик нарисовал последний лист дерева и прикрепил его к ветке. А сам простудился в эту ночь.

Поживший и умудренный жизнью старик даст великолепный урок, который дороже всех слов, который никогда не забудет эта девушка, и благодаря ему она по-новому посмотрит на жизнь. Старик спас человека и исполнил свою золотую мечту. Таков поистине вдохновляющий и вместе с тем трогательный рассказ О. Генри «Последний лист», краткое содержание которого изложено в этом материале. Сам рассказ не оставляет равнодушным и затрагивает до глубины души.

Желание жить

Желание жить, бороться за жизнь, любить её, какой бы сложной она ни казалась. Да, порой кажется, что она несправедлива, жестока, но она прекрасна и неповторима. Порой, чтобы осознать это, необходимо пройти через трудности, оказаться на грани жизни и смерти. И именно находясь на этой зябкой границе, осознаешь, как прекрасна жизнь, как хороши простые окружающие нас изо дня в день вещи: пение птиц, тепло солнца, синева неба. Как важно вспоминать об этом, как необходимо говорить об этом детям, и пусть вам кажется, что они не поймут вас сейчас, именно в эту минуту, но говорить об этом стоит, они обязательно вспомнят ваши слова, когда придет время. Краткое содержание книги О. Генри «Последний лист», описанное выше, может послужить именно таким примером.

Заключение. Итог

В заключении, подводя итоги сказанного выше, хотелось бы порекомендовать к прочтению «Последний лист» О. Генри, краткое содержание которого было представлено вашему вниманию в данном материале. Это произведение является одним из лучших шедевров автора.

Квартал Гринич-Виллидж стал приютом для людей искусства, которых привлекли в нём старинные кровли, голландские мансарды и дешёвая квартирная плата.

Студия Сью и Джонси (Джоанны) находилась наверху трёхэтажного кирпичного дома. Встретившиеся в мае, в ресторанчике на Восьмой улице девушки обнаружили, что у них много общего и решили работать вместе. В ноябре в квартал пришёл чужак по имени Пневмония. Он свалил с ног крохотную, малокровную Джоанну.

Однажды утром лечащий врач девушки вызвал Сью в коридор и сказал, что больная слишком ослабла. По мнению доктора, если Джонси в ближайшее время не найдёт, ради чего стоит жить, то её шансы на выздоровление не будут равняться даже один к десяти. Поплакав в одиночестве, Сью вошла в комнату, где лежала Джоанна, и начала рисовать. Внезапно она услышала тихий шёпот: подруга в обратном порядке считала листья, отлетающие с цепляющегося за кирпичную стену соседнего дома плюща. Три дня назад их было почти сто; сейчас осталось пять. Джонси считает, что когда упадёт последний лист, она умрёт. Сью просит её съесть бульона и дать ей закончить рисунок, чтобы купить вина и свиных котлет. Джонси не хочет вина. Она мечтает увидеть, как упадёт последний лист.

Сью просит подругу закрыть глаза, чтобы дать ей возможность закончить работу, и отправляется за Берманом (старым художником, живущим этажом ниже), с которого хочет писать золотоискателя-отшельника. Она делится с пьяным неудачником глупыми фантазиями Джонси. Берман выходит из себя.

На следующее утро Джонси просит поднять штору. Сью с удивлением смотрит на последний лист, оставшийся на плюще после дождливой, ветреной ночи. Весь день больная ждёт, когда он упадёт. Ночью снова идёт дождь и дует северный ветер. На рассвете девушки обнаруживают лист плюща всё на том же месте. Джонси раскаивается в том, что желала смерти. Она просит Сью дать ей бульон и молоко с портвейном. Пришедший днём доктор говорит, что шансы на выздоровление стали равными. При хорошем уходе Джонси должна поправиться. Он же сообщает Сью о воспалении лёгких у Бермана. Для него надежды нет никакой. Старого художника отправляют в больницу. На следующий день Джонси оказывается вне опасности. Берман умирает. Сью рассказывает подруге о том, что последний лист был нарисован старым художником.

• «Последний лист», художественный анализ рассказа О.Генри
• «Дары волхвов», художественный анализ рассказа О.Генри
• «Дары волхвов», краткое содержание рассказа О.Генри
• О. Генри, краткая биография
• «Пока ждет автомобиль», анализ рассказа О. Генри
• «Фараон и хорал», анализ рассказа О. Генри

Рассказ О"Генри "Последний лист" посвящен тому, как главный герой, художник, спасает жизнь смертельно больной девушке ценой собственной жизни. Делает он это благодаря своему творчеству, и последняя его работа оказывается своего рода прощальным подарком ей.

В небольшой квартирке живут несколько человек, среди них две молодые подруги, Сью и Джонси, и уже старый художник, Берман. Одна из девушек, Джонси, серьезно заболевает, и самое печальное состоит в том, что ей самой уже почти не хочется жить, она отказывается бороться за жизнь.

Девушка определяет для себя, что умрет она, когда упадет последний лист с дерева, растущего около ее окна, убеждает саму себя в этой мысли. Но художник не может смириться с тем, что она будет просто ждать своей смерти, готовясь к ней.

И он решает перехитрить и смерть, и природу - ночью он приматывает к ветке нитью нарисованный бумажный лист, копию настоящего, чтобы последний лист никогда не упал и, следовательно, девушка не дала себе "команды" умирать.

Замысел его работает: девушка, все ждущая падения последнего листа и своей смерти, начинает верить в возможность выздоровления. Наблюдая за тем, как последний лист все не падает и не падает, она начинает медленно приходить в себя. И, в конце концов, побеждает болезнь.

Однако вскоре после собственного выздоровления она узнает, что старик Берман только что скончался в больнице. Оказывается, тот серьезно простудился, когда холодной ветреной ночью вешал на дерево фальшивый листок. Художник умирает, но на память о нем девушкам остается этот лист, созданный в ту ночь, когда на самом деле упал последний.

Размышления о назначении художника и искусства

О"Генри в этом рассказе размышляет о том, каково же на самом деле предназначение художника и искусства. Описывая историю этой несчастной больной и потерявшей надежду девушки, он приходит к выводу, что люди талантливые приходят в этот мир, дабы помогать людям более простым и спасать их.

Поскольку ни у кого, кроме как у человека, наделенного творческим воображением, не могло бы возникнуть столь абсурдной и одновременно столь прекрасной идеи - заменить настоящие листы бумажными, нарисовав их столь искусно, что никто и не отличил. Но за это спасение художнику пришлось заплатить собственной жизнью, это творческое решение оказалось своего рода его лебединой песней.

Также он рассуждает и о воле к жизни. Ведь, как сказал доктор, у Джонси был шанс выжить, только если она сама поверит в такую возможность. Но девушка готова была малодушно опустить руки, пока не увидела так и не упавший последний лист. О"Генри дает понять читателям, что все в их жизни зависит лишь от них самих, что силой воли и жаждой жизни можно даже победить смерть.

Последний лист

Один из самых известных юмористов в мировой литературе, О. Генри создал уникальную панораму американской жизни на рубеже XIX–XX веков, в гротескных ситуациях передал контрасты и парадоксы своей эпохи, открывшей простор для людей с деловой хваткой, которых игра случая то возносит на вершину успеха, то низвергает на самое дно жизни.

«В небольшом квартале к западу от Вашингтон-сквера улицы перепутались и переломались в короткие полоски, именуемые проездами. Эти проезды образуют странные углы и кривые линии. Одна улица там даже пересекает самое себя раза два. Некоему художнику удалось открыть весьма ценное свойство этой улицы. Предположим, сборщик из магазина со счетом за краски, бумагу и холст повстречает там самого себя, идущего восвояси, не получив ни единого цента по счету!..»

Последний лист

В небольшом квартале к западу от Вашингтон-сквера улицы перепутались и переломались в короткие полоски, именуемые проездами. Эти проезды образуют странные углы и кривые линии. Одна улица там даже пересекает самое себя раза два. Некоему художнику удалось открыть весьма ценное свойство этой улицы. Предположим, сборщик из магазина со счетом за краски, бумагу и холст повстречает там самого себя, идущего восвояси, не получив ни единого цента по счету!

И вот в поисках окон, выходящих на север, кровель XVIII столетия, голландских мансард и дешевой квартирной платы люди искусства набрели на своеобразный квартал Гринич-Виллидж. Затем они перевезли туда с Шестой авеню несколько оловянных кружек и одну-две жаровни и основали «колонию».

Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичного дома. Джонси – уменьшительное от Джоанны. Одна приехала из штата Мэн, другая – из Калифорнии. Они познакомились за табльдотом одного ресторанчика на Восьмой улице и нашли, что их взгляды на искусство, цикорный салат и модные рукава вполне совпадают. В результате и возникла общая студия.

Это было в мае. В ноябре неприветливый чужак, которого доктора именуют Пневмонией, незримо разгуливал по колонии, касаясь то одного, то другого своими ледяными пальцами. По Ист-Сайду этот душегуб шагал смело, поражая десятки жертв, но здесь, в лабиринте узких, поросших мохом переулков, он плелся нога за ногу.

Господина Пневмонию никак нельзя было назвать галантным старым джентльменом. Миниатюрная девушка, малокровная от калифорнийских зефиров, едва ли могла считаться достойным противником для дюжего старого тупицы с красными кулачищами и одышкой. Однако он свалил ее с ног, и Джонси лежала неподвижно на крашеной железной кровати, глядя сквозь мелкий переплет голландского окна на глухую стену соседнего кирпичного дома.

Однажды утром озабоченный доктор одним движением косматых седых бровей вызвал Сью в коридор.

– У нее один шанс… ну, скажем, против десяти, – сказал он, стряхивая ртуть в термометре. – И то, если она сама захочет жить. Вся наша фармакопея теряет смысл, когда люди начинают действовать в интересах гробовщика. Ваша маленькая барышня решила, что ей уже не поправиться. О чем она думает?

– Ей… ей хотелось написать красками Неаполитанский залив.

– Красками? Чепуха! Нет ли у нее на душе чего-нибудь такого, о чем действительно стоило бы думать, – например, мужчины?

– Ну, тогда она просто ослабла, – решил доктор. – Я сделаю все, что буду в силах сделать как представитель науки. Но когда мой пациент начинает считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят процентов с целебной силы лекарств. Если вы сумеете добиться, чтобы она хоть один раз спросила, какого фасона рукава будут носить этой зимой, я вам ручаюсь, что у нее будет один шанс из пяти вместо одного из десяти.

После того как доктор ушел, Сью выбежала в мастерскую и плакала в японскую бумажную салфеточку до тех пор, пока та не размокла окончательно. Потом она храбро вошла в комнату Джонси с чертежной доской, насвистывая рэгтайм.